Ф.М. Достоевский — «Идиот». Часть вторая, глава двенадцатая

Вечером, когда князь собирался пройтись в парк, к нему без предупреждения является Лизавета Прокофьевна. Она сходу объявляет: «прощения просить не пришла», виноват он «кругом», и требует ответа о письме, которое он два месяца назад отправил Аглае. Князь не отнекивается: стыдливо краснея, по памяти пересказывает содержание — письмо было написано «как сестре», в минуту редкого душевного просветления, когда родина вдруг перестала казаться чужой. Он подчёркивает: никаких «жениховских» намерений, лишь потребность в близком человеке.

Лизавета Прокофьевна давит вопросами, пытается выудить признание в любви, цепляется за оговорки, раздражается на «мальчишек-посыльных». Услышав клятву, что князь не собирается жениться «на той», — облегчённо велит поцеловать руку, но тут же охлаждает: не верит, что Аглая его любит, и «пока она жива» женитьбы не допустит. При этом она явно рассчитывает на князя как на союзника и честного свидетеля: просит сказать правду «как пред Богом» о сцене с коляской и векселями. Князь отвечает прямо: участия не принимал и ничего не знает.

Дальше — новый виток: разговор о Гавриле Иволгине. Лизавета Прокофьевна уверяет, что его сестра прокладывала ему дорожку к Аглае; князь не верит и смущён. На фоне раздражения она кидает ещё одну колкую гипотезу — будто Ганя или Варя могли подтолкнуть Аглаю к контакту с Настасьей Филипповной; сама же признаёт: «не хочу верить». Напряжение разбивает записка Бурдовского: сухое, горделивое «я иначе на вас смотрю», обещание вернуть недостающую сумму и разрыв с Докторенко. Князь мягко замечает, что эта неловкая благодарность всё равно дорогого стоит; за эту «человечность» Лизавета Прокофьевна взрывается гневом — и тут же срывается ещё раз.

Главный удар — короткая записка Аглаи к князю с предупреждением не приходить. Узнав об этом, Лизавета Прокофьевна буквально тащит князя к себе: «сейчас, сию минуту!» В словесном потоке слышны ревнивая забота и материнское отчаяние: вчера она его защищала, сегодня возмущена «неприличной» запиской дочери, а завтра готова устроить очную ставку. Глава заканчивается на пороге решительного визита: тон кипит, темп ускоряется, и конфликт в доме Епанчиных обретает новую форму — теперь уже не кулуарные слухи, а прямая встреча.

Микроанализ. Смысл сцены — в борьбе двух правд: простого, безоружного откровения и властной семейной воли. Психологический конфликт раскрывается через ритм диалога: быстрые перебивания, скачки темы, внезапные клятвы. Здесь выстраивается треугольник влияний — Аглая, князь, Лизавета Прокофьевна; каждый говорит о достоинстве, но движим своей болью. Сцена продвигает линию «письмо — запрет — очная ставка», готовя следующую кульминацию.