Цыганы

Ночью в степях Бессарабии кочевой табор разбивает лагерь у реки. Среди телег горит огонь, слышны голоса женщин и детей, бряцание цепи ручного медведя. Жизнь у костра проста и свободна. Постепенно всё затихает, луна освещает тишину, только один старый цыган не спит — он ждёт молодую дочь Земфиру, ушедшую гулять в поле. Она задерживается, и отец тревожится.

Наконец Земфира возвращается, приводя незнакомца — молодого беглеца Алеко. Закон преследует его, и он ищет убежища у табора. Девушка сразу объявляет отцу, что гость станет её избранником. Старик принимает юношу с гостеприимством: предлагает остаться на ночь или навсегда, обещает кров и хлеб. Алеко решает остаться среди цыган, разделив их кочевую судьбу. Земфира уверена: никто её не разлучит с новым любимым.

Наутро табор снимается с места: телеги катятся по равнине, дети сидят в корзинах на ослах, женщины поют, мужчины ведут медведя. Среди шумной вольной жизни Алеко чувствует незнакомую грусть. Он обретает свободу, о которой мечтал, но в душе что-то тревожит.

Поэма рассказывает и о его прошлом: он жил в городе, устал от тоски «душных домов», от лжи, условностей и рабства денег. Ему было тягостно жить среди людей, скрывающих чувства и продающих свободу. Земфира кажется ему полной противоположностью городской неволе: живая, свободная, смелая.

Цыганская жизнь захватывает его. Он странствует с табором, водит медведя на ярмарках, поёт песни, наслаждается безмятежностью. Но внутренняя тревога не исчезает: стихотворная вставка о беззаботной птичке показывает его собственное беспокойство, неумение жить «как вольная птица».

Проходят два года. Алеко и Земфира живут вместе. Но чувства девушки меняются: она становится холоднее, а затем и вовсе перестаёт скрывать отвращение к его ревнивым претензиям. Земфира поёт дерзкую песню о «старом муже», которому предпочла молодого, смелого любовника. Слова явно намекают Алеко, и он вздрагивает — в его душе просыпается ревность и страсть, которую он сам боится.

Старый цыган рассказывает юноше свою историю: когда-то он тоже любил цыганку Мариулу, но она ушла к другому, оставив лишь трёхлетнюю Земфиру. Старик не гнался за ней, не мстил любовнику, и только принял судьбу: «Кто в силах удержать любовь?» — говорит он. Его спокойная мудрость противопоставлена бурной, болезненной страсти Алеко.

Но Алеко не может принять перемену. Он требует верности и права на любовь, как на собственность. Он говорит, что предпочёл бы убить соперника, даже если бы увидел его беззащитным. Его слова звучат зловеще.

Тем временем Земфира всё больше отдаляется. Она тайно встречается с молодым цыганом, и однажды ночью Алеко просыпается, чувствуя тревогу. Он слышит шаги, следует за следом через мокрую степь и приходит к кургану. Там он застаёт Земфиру с любовником.

Освещённая бледным светом звёзд сцена становится кульминацией. Земфира шепчет молодому цыгану о встрече, но Алеко выходит из темноты. Он быстро пресекает попытку бегства и в приступе ревности наносит юноше смертельный удар ножом. Земфира в отчаянии бросается к Алеко, но вместо прощения слышит крик обвинения. Она отвечает проклятием — и погибает от его второго удара.

Утром табор находит два тела у могилы. Жёны оплакивают погибших, мужчины готовят погребение. Только старый цыган сидит над дочерью, не в силах плакать — его горе безмолвно. Алеко, безумен от содеянного, сидит на камне с окровавленным ножом.

Когда Земфиру и её возлюбленного хоронят, Алеко падает на землю, сломленный. Но табор не желает жить рядом с убийцей. Старик произносит суровые, но справедливые слова: у цыган нет законов, нет казней, они не знают мести. Но человек, способный убить из ревности, чужд их миру. Он не ищет справедливости, а только своей воли.

«Оставь нас, гордый человек», — говорит старик. Табор уходит, оставляя Алеко одного в степи. Он остаётся без жены, без народа, без путеводной идеи — один на пустынной земле, среди следов своей собственной трагедии.

В эпилоге поэт вспоминает свои путешествия по Бессарабии, цыганские стоянки, песни, костры и вольную жизнь. Но признаёт, что и под шатрами степей нет полной свободы: люди несут свои страсти и судьбы за собой, куда бы ни кочевали.