Ф.М. Достоевский — «Идиот». Часть вторая, глава пятая
Князь Мышкин приходит к дому Епанчиных, но не застаёт никого и, оставив карточку, решает поискать Колю Иволгина. В гостинице «Весы» ему сообщают, что Коля, возможно, поедет в Павловск. Князь, охваченный беспокойством, остаётся ждать, но, не дождавшись, выходит и начинает бесцельно бродить по Петербургу.
День тёплый, ясный, редкий для северного лета, но настроение Мышкина мрачно. Он блуждает без цели, останавливается на перекрёстках, смотрит на прохожих, будто ищет кого-то. Его мысли мучительны: он чувствует вину и тревогу, но не хочет осмысливать происходящее. Постепенно в нём нарастает ощущение преследования.
К шести часам он оказывается на вокзале Царскосельской дороги и покупает билет в Павловск, но внезапно бросает его и уходит. Он осознаёт, что уже несколько часов будто что-то ищет взглядом, сам не замечая этого. Вспоминает, как недавно стоял перед лавкой и рассматривал витрину — там была дешёвая вещь, которая почему-то привлекла его внимание. Это воспоминание тревожит князя: он боится, что теряет рассудок.
В этот момент Мышкин размышляет о своей болезни — эпилепсии. Он вспоминает состояние перед припадком, когда душу охватывает вспышка невероятного счастья и просветления, будто в одну секунду открывается «высший смысл бытия». Эти мгновения он считает одновременно божественными и губительными, ведь за ними всегда наступает мрак и обморок.
Сидя в Летнем саду, князь размышляет о жизни и о встрече с Рогожиным. Ему кажется, что за ним следят. Тревога усиливается, душу сковывает “внезапная идея” — мрачное предчувствие. Он идёт на Петербургскую сторону, к дому, где живёт родственница Лебедева и, возможно, Настасья Филипповна. Сам не понимая, зачем, он будто ведом не разумом, а какой-то тёмной силой.
По дороге его охватывает странное возбуждение. Он вспоминает о преступлениях, о русской душе, о сострадании и грехе, размышляет о Рогожине, о любви, о страдании Настасьи Филипповны. Постепенно мысли становятся всё более спутанными, словно перед припадком.
Он приходит к дому, где недавно бывала Настасья Филипповна. Хозяйка говорит, что она уехала в Павловск. Но Мышкин чувствует, что случилось что-то страшное: он вновь видит те самые «глаза», которые преследовали его с утра. Ему кажется, что это глаза Рогожина, и в ужасе он возвращается в гостиницу.
На лестнице он вдруг замечает в темноте человеческую фигуру — того, кто будто ждёт его. Это Рогожин. Они встречаются взглядом: глаза Рогожина сверкают безумием, в руке блеснул нож. Князь успевает вскрикнуть: «Парфен, не верю!» — и в ту же секунду падает, поражённый эпилептическим припадком.
Этот внезапный припадок спасает ему жизнь: Рогожин, потрясённый, не наносит удара. Когда князь падает и ударяется головой, вокруг собираются люди. Его узнают и переносят в номер. Позже Коля Иволгин случайно находит его и помогает перевезти к Лебедеву. Через несколько дней князя отправляют в Павловск — к Епанчиным.
Анализ и комментарий
Эта глава — кульминация внутреннего кризиса Мышкина и центральный поворот второй части романа. Здесь Достоевский соединяет психологическую драму, религиозную символику и физиологическую тему болезни, создавая напряжённую сцену на грани безумия и прозрения.
Блуждание князя по Петербургу символизирует потерю ориентира — духовного и жизненного. Его состояние — смесь тревоги, вины, сострадания и ужаса перед судьбой. Петербург изображён как пространство болезненного хаоса, где свет и тьма, вера и сомнение, жизнь и смерть сливаются в одно.
Феномен “высшей минуты” эпилепсии — одно из глубочайших откровений романа. Для Мышкина это момент “прикосновения к Богу”, когда весь мир становится единым, а душа — чистой. Но за этой вспышкой следует падение, телесное и духовное. Таким образом, глава V раскрывает трагическую двойственность героя: он свят и болен, его прозрение — одновременно чудо и проклятие.
Возвращение темы взгляда Рогожина завершает философский мотив борьбы света и мрака. Глаза, преследующие князя, — это символ судьбы, ревности и неотвратимой гибели. Рогожин и Мышкин — духовные двойники: первый живёт страстью и разрушением, второй — жалостью и состраданием. Их встреча в темноте гостиницы — не просто эпизод, а момент столкновения света и тьмы, где жизнь спасается через страдание.
Композиционно эта глава соединяет два потока: внешний (действие, преследование) и внутренний (болезненное сознание). Достоевский мастерски показывает, как границы между физической болезнью, моральной слабостью и мистическим прозрением стираются. Всё происходит “на пределе”: физическом, духовном, эмоциональном.
Глава завершается катарсисом — буквально падением и очищением. Припадок становится символом искупления, а внезапный свет перед ним — откровением, что страдание есть путь к Богу.
Краткая литературная рецензия
Это одна из самых напряжённых и поэтически мощных сцен романа. Здесь Достоевский показывает, как человек, одержимый состраданием, может пасть под тяжестью боли и вины. Глава V звучит как молитва и как трагедия одновременно. Петербург превращается в лабиринт сознания, где каждый шаг — шаг к безумию или спасению.
Сцена на лестнице — символический “крестный путь” князя, на котором физическая болезнь становится знаком духовного преображения.