Идиот - Том 4 - Глава 11

Князь Мышкин, едва приехав в Петербург, начинает отчаянные поиски Настасьи Филипповны. Он уверен: ночь после бегства из-под венца должна была привести её к Рогожину. Однако в доме Рогожина его встречает лишь настороженная, почти враждебная тишина. Служанка матери Рогожина с явной ложью повторяет одно и то же: «их нету дома-с». Дворник, наоборот, обмолвляется, что хозяин всё же ночевал дома, но теперь будто бы уехал в Павловск. В каждом ответе — напряжение, уклончивость, страх раскрыть правду.

Князь пытается восстановить возможный маршрут Настасьи Филипповны. Он едет в Измайловский полк — к учительше, где та снимала квартиру. Но там о ней не знают уже несколько дней. Дом словно ждёт новостей от самого князя — именно он сообщает, что свадьба сорвалась. Женщины, переполошённые слухами, вместе с ним пытаются выстроить план действий: искать Рогожина, искать «немку» — прежнюю знакомую Настасьи, искать по старым адресам. С каждым шагом Мышкин всё сильнее бледнеет, путается, цепенеет от напряжения; в нём нарастает чувство надвигающейся беды. Он вновь пытается застать Рогожина дома — но двери заперты, окна плотно закрыты белыми шторами. Даже лицо, будто мелькнувшее за шторой, кажется ему скорее видением, чем действительностью. Измотанный, он возвращается в трактир, где когда-то пережил припадок. В полутьме коридора его овладевает странное ощущение — предчувствие, как будто Рогожин появится именно здесь, в этом коридоре. Мысль страшная, но настойчивая: «он непременно придёт». И действительно — сто́ит князю выйти на улицу, рядом возникает Рогожин. Он говорит шёпотом, напряжённый, собранный, с какой-то скрытой целью. Они идут к его дому двумя разными тротуарами — так, будто Рогожин хочет кого-то не пропустить или что-то высмотреть. Всё в его поведении — нервная скрытность и странное возбуждение.

У дома Рогожин проводит князя внутрь тайком, чтобы никто не увидел, что он вернулся. Он говорит шёпотом даже внутри квартиры. С каждой фразой становится очевидно: он что-то скрывает и одновременно отчаянно хочет показать именно князю. И вот — признание. Настасья Филипповна здесь. Он ведёт князя к занавешенному алькову. В комнате темно, лишь бледный свет луны скользит по штофной портьере. За ней — постель, на которой под белой простынёй лежит неподвижное тело. Одежда Настасьи Филипповны — роскошное белое платье, ленты, цветы — свалены вокруг, украшения разбросаны на столике. Один кончик мраморно-бледной ноги выглядывает из-под простыни.

Мышкин понимает: она мертва. Рогожин ударил её ножом — «тем самым». Удар пришёлся прямо в сердце, почти без крови. Он рассказывает об этом спокойно, холодно, будто описывая нечто заранее обдуманное, почти неизбежное.

Дальнейшая сцена — одна из самых трагических во всём романе: князь и Рогожин проводят ночь рядом с телом Настасьи Филипповны. Рогожин хочет «никому её не отдавать» и прячет тело под клеёнкой, ставит вокруг стаканы с ждановской жидкостью, боится «духа» и того, что кто-то войдёт. Он стелет две подстилки рядом с альковом и укладывается рядом с князем — почти как двое детей, объеденных ужасом и невозможностью изменить случившееся. Князь, охваченный дрожью и нарастающим нервным истощением, всё время пытается понять смысл происходящего, задаёт вопросы об убийстве, о ножe, о том, хотел ли Рогожин убить её ещё на паперти перед свадьбой. Но Рогожин, впадая в бред и нервический смех, то говорит глухо, то смеётся, то вскакивает, слыша воображаемые шаги.

Ночь заканчивается тем, что оба — и Рогожин, и князь — доходят до предела человеческих сил. Рогожин, измученный собственным преступлением, страхом, бессонницей и болезненной возбужденностью, впадает в горячечное состояние, почти теряет сознание, бредёт и обрушивается в полуобморок. Мышкин же, проведя ночь рядом с телом Настасьи Филипповны, постепенно погружается в тяжёлое нервное расстройство: его охватывает дрожь, речь сбивается, сознание мутнеет, и он буквально возвращается к тому болезненному состоянию, в котором некогда лечился в швейцарском санатории. Двое мужчин, связанные роковым узлом любви и убийства, встречают утро в полном душевном истощении — один в лихорадке, другой на грани припадка.

Когда утром приходят люди, они находят их вдвоём: убийца — в беспамятстве, князь — рядом, тихо гладящий его по волосам и щекам, пытающийся его успокоить. Он уже никого не узнаёт и ничему не удивляется...