Левша

Император Александр Павлович путешествует по Европе, осматривая чудеса иностранных мастерских. Его сопровождает атаман Матвей Платов, суровый донской казак, уверенный: русские мастера не хуже заграничных. В Англии императора пытаются удивить оружейными изысками, но Платов, заметив русскую надпись на «неподражаемом» английском пистоле, разоблачает хитрость, чем смущает хозяев.

Англичане находят способ взять реванш: показывают государю стальную блоху — крошечную, механическую, танцующую после завода. Александр поражён и отдаёт им целое состояние, а блоху берёт с собой. Футляр, правда, англичане не дают — «казённый». Платов, досадуя на это, умыкает мелкоскоп. После смерти Александра диковинку находит Николай I, и именно он снова вызывает Платова, который рассказывает историю блохи и предлагает показать её русским мастерам.

По царскому поручению Платов везёт блоху в Тулу. Там трое мастеровых — среди них косой Левша — принимают работу. Они уговаривают Платова оставить блоху и дают слово превзойти англичан, но без лишних обещаний: сначала — молитва и совет, потом дело. Мастера уходят в тайну: запираются в домике, закрывают ставни, сутками молоточками выбивают неведомую работу. Соседи пытаются подсмотреть, но тройка не открывает никому. Их тайна длится до самого возвращения Платова.

Платов, торопясь к государю, едва дождавшись, требует итог. Мастера вручают ему ту же блоху в том же орехе. Платов, не заметив изменений, приходит в ярость: кажется, что ничего не сделано. Он хватает Левшу и везёт в Петербург силой.

При дворе Николай I велит осмотреть блоху. Она больше не танцует. Платов считает, что туляки её испортили, и снова хватается за Левшу. Но мастер уверяет: нужно смотреть «под другие подробности». Когда под мелкоскопом рассматривают одну лапку, выясняется, что русские мастера… подковали блоху. На каждой подковке выгравировано имя мастера. Левша, самый искусный, ковал гвоздики для подков — такие мелкие, что их уже не различить даже сильным увеличением.

Государь в восторге, обнимает Левшу и велит отправить подкованную блоху назад в Англию — показать, «что и у нас не хуже есть». В Лондон вместе с курьером едет и сам Левша. Там англичане угощают его, удивляются его вере, простоте и мастерству, предлагают остаться и обучиться их наукам. Левша вежливо, но твёрдо отказывается: у него дома родители, да и русская вера ему дороже. Всё же он внимательно смотрит английские заводы и обращает внимание не столько на новые машины, сколько на то, что англичане не чистят ружья кирпичом — бережно относятся к стволам.

Скучая по дому, Левша просит отпустить его в Россию. На осеннем море корабль бросает, но он упрямо сидит на палубе, глядя в сторону родины. Один полшкипер, знающий немного русский, подружился с ним; они заключают парей — пить поровну. Обоих пьяных, но живых, привозят в Петербург.

Англичанина тут же помещают в посольский дом, лечат и приводят в порядок. Левшу же, не имеющего документов, в квартале обыскивают, отбирают одежду и часы, пересаживают с извозчика на извозчика, ссадят, роняют, везут в разные больницы, где его не принимают без бумаг. В конце концов отправляют в Обухвинскую больницу — место для «умирать».

Полшкипер, оправившись, находит Левшу. Тот, умирая, просит: доложить государю, чтобы в армии перестали чистить ружья кирпичом — иначе они в бою стрелять не будут. Это главное, что он привёз из Англии.

Но передать это некому. Попытка сообщить через генералитет заканчивается отмахиванием: «Не твоё дело». Левша умирает, перекрестившись. Его слова до царя так и не доходят — и когда началась Крымская война, выяснилось, что ружья действительно разболтаны и непригодны.

Финальный авторский голос подытоживает: времена изменились, машины вытеснили былую «артистическую удаль», но память о народных мастерах вроде Левши живёт — в их выдумке, осторожной иронии и «человечкиной душе».